Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Мы недавно совершали поклонение Кресту Господню. В одном месте Евангелия Господь говорит нам: Никто не имеет любви большей, чем тот, кто полагает жизнь свою за ближнего своего… Этим разрешается антиномия между ужасом креста и его славой, между смертью и воскресением. Нет ничего более славного, более трепетного и дивного, чем любить и быть любимым.
И вот, быть любимым Богом всей жизнью, всей смертью Его Единородного Сына, и любить друг друга ценой всей нашей жизни, и если нужно, всей нашей смерти — есть одновременно и трагедия, но больше всего — торжество и победа.
В Евхаристическом каноне на Литургии говорится: «Свят еси и Пресвят, Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый. Свят еси и Пресвят,… Иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единородного дати, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать жизнь вечную. Иже пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь, в нюже предаящеся, паче же сам себе предаяше за мирский живот…»
Это — любовь Божественная. Иногда свою жизнь отдать легче, чем отдать в смертную жертву кого-то, кого любишь больше всего; это и сделал Бог, наш Отец. Но это не умаляет жертвы Того, Кто послан на смерть ради спасения одного человека или всего мира.
И поэтому, думая о Кресте, мы должны думать об этой страшным образом переплетающейся тайне трагедии и победы. Крест, орудие унизительной смерти, смерти отмщения, на которую обрекались преступники, становится (потому что эта смерть была смертью Невинного, и потому что эта смерть была отдающей себя любовью) победой.
Вот почему апостол Павел мог сказать: Уже не я живу, но живёт во мне Христос… Любовь Божественная переполнила его до краев, и не было в нем места ни для какой другой мысли, другого чувства, другого подхода к кому бы то ни было, кроме любви, такой любви, которая отдавала себя неограниченно, любви жертвенной, любви распятой, но и любви торжествующей в радости жизни.
И когда нам сегодняшнее Евангелие говорит: Отвергнись себя, возьми свой крест, следуй за Мной! — это не есть призыв нам к чему-то мрачному и устрашающему; этим Бог говорит нам: Разомкнись к любви! Не оставайся пленником сосредоточенности на себе! Не будь, как говорит святитель Феофан, подобен стружке, свернувшейся вокруг собственной пустоты. Разомкнись!
Смотри — можно любить столько вещей, можно любить столько людей! Есть такое бесконечное множество путей, какими можно любовь пережить, осуществить, исполнить!
Разомкнись и люби — потому что это путь Креста! Не путь двух преступников, которые шли со Христом для того, чтобы понести наказание за свои преступления; но дивный путь неограниченной самоотдачи, чтобы, отвернувшись от себя, существовать только для другого, любить всем своим существом, так, что больше и не существовать, кроме как ради другого. В этом — слава Креста.
И поэтому, когда мы поклоняемся Кресту, когда мы думаем о распятии Христа, когда мы слышим призыв Христа «Отвергнись себя!» — эти слова означают просто: Отвернись от себя! Возьми свой крест! Этим мы призваны разомкнуться потоку любви Божественной, которая есть одновременно и смерть самим себе, и открытость Богу и друг другу.
В начале Евангелия от Иоанна нам говорится: «и Слово было К Богу»: Слово Божие, Сын не имеет другой любви, другой мысли, другой обращенности и движения, кроме как к Любимому, отдавая Себя Тому, Кто совершенно Себя отдал Ему.
Научимся же славе распятой любви, этой жертвенной любви, которая, словами Ветхого Завета, сильнее смерти, сильнее ада, сильнее всего, потому что это — Жизнь Божественная, побеждающая нас и через нас изливающаяся на всех тех, кому любовь нужна, чтобы ожить, чтобы поверить Любви и самим стать чадами Любви, чадами Света, и унаследовать Жизнь вечную. Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский
Величание
Велича́ем Тя, / Живода́вче Христе́, / и чтим Крест Твой святы́й, / и́мже нас спасл еси́ / от рабо́ты вра́жия.
Задостойник, глас 8
Велича́й, душе́ моя́, / Пречестны́й Крест Госпо́день.
Та́ин еси́, Богоро́дице, рай, / невозде́ланно возрасти́вший Христа́, / И́мже кре́стное живоно́сное на земли́ насади́ся Дре́во. / Тем, ны́не возноси́му, / покланя́ющеся Ему́, Тя велича́ем.
Вместо же Трисвятаго
Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Влады́ко, / и свято́е Воскресе́ние Твое́ сла́вим.
(17)
