Царскія дочери
«Надъ десятками милліоновъ большевицкихъ убійствъ какимъ-то страшнымъ, символическимъ рекордомъ, непревзойденнымъ по своей гнусности «высшимъ достиженіемъ» большевизма — маячитъ и будетъ маячить въ вѣкахъ убійство Государя Императора и его Семьи.
Здѣсь нельзя говорить даже о разстрѣлѣ — эта казнь предполагаетъ судъ. Людовикъ XVI предсталъ передъ какимъ-то — пусть и неправомочнымъ, но всё-таки судомъ. Людовику были предъявлены какія-то — не совсѣмъ ужъ вымышленныя — обвиненія въ сношеніяхъ съ «иностранными интервентами» и въ попыткѣ отстоять свой престолъ штыками иностранныхъ монарховъ.
Николай II никакихъ «интервенцій» не предпринималъ. Ни въ какихъ «заговорахъ противъ республики» не участвовалъ. Никакихъ обвиненій ему предъявлено не было, и никакимъ судомъ онъ судимъ не былъ. Это было убійство — исключительное по своей жестокости и гнусности: убійство дѣтей на глазахъ отца, и матери — на глазахъ дѣтей. Это убійство лежитъ тяжелымъ и кровавымъ пятномъ на совѣсти русскаго народа, и въ особенности на совѣсти тѣхъ, кто въ свое время былъ близокъ къ Государю».
И.Л. Солоневичъ «Цареубійцы»
Епископ Тихон (Шевкунов).
Проповедь в память трагических событий 1917 года
Коля Деревенко, сынъ личнаго врача Царевича Алексія доктора В.Н.Деревенко, который послѣдовалъ за Царской Семьей въ ссылку. Николай Владиміровичъ дожилъ до 97-лѣтняго возраста въ эмиграціи въ Бразиліи. Онъ никогда не разсказывалъ о своихъ дѣтскихъ впечатлѣніяхъ, о Царственныхъ мученикахъ. Однажды когда его очень настойчиво просили разсказать свои дѣтскія воспоминанія, онъ не выдержалъ и съ отчаяніемъ воскликнулъ: «Какъ ты не понимаешь, что я всю жизнь стараюсь забыть этотъ ужасъ! Если бы я далъ волю своимъ воспоминаніямъ, я бы не смогъ жить, не могъ бы работать, не могъ бы существовать, сошелъ съ ума».
Что же такъ потрясло душу 12-лѣтняго мальчика, какія воспоминанія 80-лѣтней давности остались для него пыткой?
«…Какъ же вы не поймете, я просыпаюсь… и мнѣ плакать хочется… я не живу – я существую!» — говорилъ 97-лѣтній другъ Цесаревича…
(76)
