РОЛЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ЖИЗНИ ОРЕНБУРГСКОГО КАЗАЧЕСТВА
Доклад священника А. Гупало, сделанный на I краеведческой конференции Кизильского района, состоявшейся осенью 2008 г.
1. Для историка-краеведа нет событий или периодов в истории своего края, которым бы следовало оказывать предпочтение. Но вполне естественно, что периоды наивысшего расцвета, наибольшего развития народной жизни всегда будут привлекать к себе большее внимание как специалистов, так и простых любителей. Таким периодом для нас, жителей Кизила, являются XVIII-XIX вв., в течение которых Россия выросла в Великую Империю, оказавшую огромное влияние на ход всей мировой истории. И в этой истории есть замечательные страницы, написанные нашими славными предками, Оренбургскими казаками. Век XX-й стал роковым для казачества. Эту особую страницу в истории казачества можно назвать историей кровавых репрессий и планомерного уничтожения этого некогда великого и славного класса российского общества. В данном докладе эта весьма важная тема не отражена, но только потому, что она требует более внимательного подхода и глубокого изучения. Даст Бог, найдутся люди, время и, самое главное, материалы, для исследования этого сложного периода нашей истории. А пока следует обратиться к ее истокам, к тем временам, когда на берегах р. Урал появились первые поселенцы, положившие основание многим современным городам и селениям Южного Урала.
С какой бы стороны мы не подошли к изучению истории нашего края, она всегда будет раскрываться перед нами как история казачества и именно казачества Оренбургского. Со дня основания И.И. Неплюевым в 1743 г. Верхнеяицкой линии, составной частью которой стали Кизильская крепость с близлежащими казачьими поселениями, и до середины прошлого столетия казаки были здесь основообразующим классом. Они принесли на эти земли Южного Урала новую жизнь, основанную на технических и культурных достижениях Русской цивилизации. Благодаря их подвигам, их беззаветному служению Отечеству, Россия приобрела и сумела удержать новые обширные территории, ставшие с тех пор её неотъемлемым достоянием, её богатством. Это стало возможным именно потому, что казаки были уникальным в своем роде сословным классом: они совмещали в себе и свободу вольного гражданина, и воинскую дисциплину и доблесть, и талант земледельца, ценящего мирный и созидательный труд. Казаков можно назвать первопроходцами российской государственности, открывавшими новые пути в освоении бескрайних просторов Средней Азии и Сибири.
Конечно, таким передовым классом российского общества казаки стали не сразу. Вначале это были отряды свободных от государственной службы людей, добывавших себе средства к существованию военными походами и разбоем на окраинах Русского государства. Но постепенно, по мере усиления и распространения на эти окраины государственной власти, казаки добровольно переходили на государеву службу и становились организованными военными дружинами, с помощью которых молодое российское государство охраняло свои пока ещё зыбкие границы, а также приграничные территории. Но, несмотря на переход в служивое состояние казаки сохраняли тот образ жизни, те общественные отношения, которые говорили о высокой степени внутренней дисциплины и любви к исконно русским формам общественного устройства. Если внимательно посмотреть на структуру казачьих общинах, на характер общественных отношений, то мы найдем в них много общего с древнерусскими братствами, существовавшими на Руси в домонгольский период; братства эти всегда формировались вокруг какой-либо местной святыни, избирали старшин и вспомогательные властные чины всеобщим открытым голосованием, выносили на открытое обсуждение важнейшие вопросы общественной жизни. Мы видим, что такое устройство казачьих общин сохранилось вплоть до 20-х гг. XX в., когда не только по традиционным формам казачьего самоуправления, но и по казачеству в целом, властью большевиков-коммунистов был нанесен страшный смертоносный удар. Но вплоть до 1917 г., который разделил жизнь большинства населения России на до и после, эти формы общественной жизни казачества хранились ненарушимо. Элемент традиционности в казачьей общине был намного выше, чем у других классов Российского общества.
Следует отметить, что для исследования истории нашего края, широкий традиционализм казачества имеет особое значение. Оно заключается в том, что при фактическом отсутствии каких-либо исторических материалов по истории (особенно древней) Кизильского края, исследователь может смело пользоваться теми материалами, которые имеются в российской историографии по казачеству вообще, и по казачеству Оренбургскому в частности. Следует только обогатить эти сведения именами главных действующих лиц, разными достопримечательными событиями информация о которых сохранилась в церковных и гражданских документах принадлежащих к интересующему нас историческому периоду. Большинство из них ныне хранится в Оренбургском государственном архиве.
Любовь к традиции проникала все сферы жизни казачества, начиная с религии, заканчивая особенностями домашнего быта. Именно поэтому многие историки и этнографы сравнивают казачество с самобытным этносом, при описании которого они используют те же приемы, что и при исследованиях различных этнических групп. Но, как известно, казачество – это не этническое сообщество. С древних времен казаками становились люди самых разных наций: русские, украинцы, татары, калмыки, говорившие на разных языках и принадлежавшие к различным этносам и культурам. Это привело к тому, что к началу XX в. казачество представляло собою огромный интернациональный слой общества, составлявший около 2,5 % населения Российской Империи. И это сообщество имело все признаки этнического, хотя официально и именовалось сословием. Причины этого феномена – в религиозном характере казачества. Не в религиозности его членов, пусть даже самой активной, но в самих целях, ради которых эти сообщества создавались.
Цели, которые ставило перед собой казачество, были аналогичны тем, которые ставило перед собой средневековое западноевропейское рыцарство: защита своей веры и единоверцев с оружием в руках. Вот как писали об этом исследователи истории Оренбургского края в конце XIX в.: «В вынужденных столкновениях и войнах… русские люди шли на рать не только в защиту себя по чувству самосохранения, но и для охраны своей веры, будучи воодушевляемы религиозными мотивами и придавая самой борьбе священный характер». «Эти же религиозные мотивы борьбы… , — говорится в том же исследовании, — особенно ярко выступают в истории казачества – Уральского и корней Оренбургского – Исетских, Уфимских и Самарских казаков. По своей сущности, — отмечают авторы исследования, — казачество представляло из себя род религиозного братства, которое, устроив свою жизнь на строго религиозных началах, крепко берегло свободу и неприкосновенность своей веры». Казаки всегда осознавали себя крестоносным воинством, помогающим Церкви в распространении Евангелия по всему миру. Но если корни средневекового рыцарства находятся в Римо-католической церкви, то казачество неразрывно связано с Русской Православной Церковью. Поэтому история нашего села и его жителей – казаков, будет нам непонятной, если мы не будем знать о той роли, которую Православная Церковь имела в становлении и историческом бытии казачества. Как будет показано далее, роль эта была не просто большой, но и основополагающей.
2.
Каковы же были механизмы взаимодействия Церкви и казачества? Какое влияние оказывала Православная вера на казаков, и в какой мере церковная жизнь зависела от особенностей службы и жизни казачества? Исходя из самого характера казачьего общества, о сугубой религиозности которого было сказано выше, можно сделать вывод, что Православная вера занимала в жизни казака главное место. Но не в том смысле, в каком она воспринималась всеми прочими слоями российского общества, а именно – в качестве государственной религии Российской Империи, — а в смысле личностно-значимом. Вера, Церковь, богослужение были для казака не средством удовлетворения духовных потребностей, а естественным состоянием его всегда горящего духа. В них он находил опору для своего целожизненного подвига служения Государю и Отечеству, для победы над своим эгоистическим началом в повседневной жизни и для победы над неприятелем на поле боя. Только вера помогала казаку с достоинством и честью переносить все лишения его тяжелой и полной опасностей службы, помогала без страха смотреть в лицо самой смерти, оставаться верным своему долгу воина-христианина, в то время, когда другие превращаются в мародеров и грабителей. Церковь всегда напоминала казаку, что его служба, связанная с жестокостями и ужасами войны, с непременным кровопролитием и смертоубийством, должна иметь высшие цели: защита жизни людей, своей Родины, своей веры. Только тогда его служба будет исполнением евангельской заповеди: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан.15:13).
В общем, Православная вера была для казака не отвлеченным знанием, каким она зачастую становилась для нерадивых семинаристов и светских студентов, а тем духовно-нравственным стержнем, без которого жизнь и служба казака были бы невозможны. По-другому и быть не могло, т.к. дух Православной веры казак впитывал с молоком матери. Крещенный сразу после своего рождения, с самых первых лет своей жизни казак окунался в атмосферу религиозного благочестия и молитвы. Достигнув определенного возраста казак поступал в церковную школу, где ему преподавали знание основ своей веры: здесь он узнавал о том, что мир сотворен Богом, что через грех первого человека Адама в мир вошла смерть, что 10 заповедей должны быть нерушимой основой жизни каждого человека, что для того, чтобы спасти род человеческий от греха, проклятия и смерти в мир пришел Христос, что Сын Божий умер на кресте и воскрес из мертвых, даровав людям надежду на воскресение и вечную жизнь. Все эти знания утверждались в сердцах учеников домашней молитвой, посещением храма в воскресные и праздничные дни, чтением текстов Св. Писания. Дальше этого религиозное образование казака не шло, так как с самых ранних лет будущий воин должен был немалое время тратить на обучение воинскому искусству, а также на участие в хозяйственных заботах своей семьи. Но то, что религиозное образование не проходило для казака даром, свидетельствуют нравы и обычаи казачества, проникнутые христианским духом.
Это воспитание и поддержание религиозного духа в казачестве было основной задачей Православной Церкви. Но было бы ошибкой думать, что роль Церкви ограничивалась только лишь сферой религиозного образования. В приходских школах казачьи дети изучали грамматику, математику, историю своего края, своего рода, т.е. получали начальное образование. Должность учителя в церковно-приходских школах долгое время, вплоть до начала XX в., исправлял священнослужитель. Эта обязанность была возложена на православных священников еще со времен императора Александра I, когда, дело народного образования только зарождалось. Общеобразовательный статус церковные школы сохранили даже тогда, когда во второй половине XIX в. в казачьих станицах и крепостях стали появляться школы народного просвещения, в которых преподавали светские учителя. Религиозный элемент в этих школах был слабее, и это вызывало тревогу Церкви. Понимая, что невозможно воспитать полноценную личность, а тем более казака, без знания духовно-нравственных основ Православия, священники даже старались переманить учеников из народных школ в свои, церковно-приходские.
Казаки Южного Урала
Вообще, казаки относились весьма уважительно к образованию, так что учитель почитался ими наравне с воинским начальством. Вместе с духовенством и офицерами учителя составляли высший свет казачьего общества. Это видно из того, что в дни всенародных праздников и гуляний этот свет собирался для более утонченных развлечений отдельно от простого народа, рядовых казаков, что, впрочем, обиды со стороны последних не вызывало.
Особо гордились казаки успехами в учебе своих чад, каковые отмечались особыми грамотами за подписью учителя и атамана. Грамоты эти казаки вывешивали в своих домах на самом видном месте вместе с портретами чем-либо знаменитых военачальников и особ императорской фамилии. Конечно, образовательный уровень казаков отличался от того, который имели воспитанники реальных училищ и семинарий. Но это объясняется тем, что будущая жизнь казака мало соприкасалась с наукой. Но и тех знаний, которые давались в казачьих школах, было вполне достаточно для того, чтобы будущий воин и защитник Отечества был вместе с тем культурным и цивилизованным человеком.
Нельзя не сказать и о том, какое значение Церковь имела в формировании гражданской позиции казачества. Выше мы уже отметили, что казак одной из своих священных обязанностей считал службу Царю. Ради борьбы с врагами Царя и Отечества казак буквально не щадил живота своего, проявляя на поле боя чудеса героизма. Такая любовь к Монарху у казака была естественным следствием его христианского мировоззрения. Вообще образ Царя в сознании русских людей был освящен многовековой традицией Православной Церкви, видевшей в нем главного защитника христиан и распространителя Православной веры. Значение Царя было настолько велико в древнерусском обществе, что некоторыми книжниками даже высказывалось предположение о том, что невозможно иметь Церковь и не иметь Царя. История показала, что это предположение было ошибочным: в России уже давно нет монархической власти, а Церковь, не смотря ни на что, живет и развивается. Но для казака необходимость и священность царской власти была очевидна уже в силу того, что о ней говорилось в Св. Писании. В частности, с ранних лет казак наверняка слышал и на богослужении, и в проповеди, и на уроках Закона Божия, да и в семейном кругу следующие Евангельские слова: «Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите» (1Пет.2:17). Власть Православного царя почиталась высшей из всех властей земных, ибо ее источником был сам Бог: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, — говорится в одном из апостольских посланий, — ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим.13:1). Понятия «Царь» и «Отечество» были для казака равнозначными. И это потому, что Царь был тем смысловым центром, тем ядром, в котором понятие Отечества обретало личную конкретность и реальность. Царь был как бы лицом державы, ее живой иконой, к которой казак обращался в минуту высшего напряжения душевных и физических сил. Поэтому не только воевать, но и умереть за Царя было весьма почетно. Ибо то, что делалось во имя Царя, делалось для блага всего Отечества. Прививая любовь к Царю, благоговейное отношение к его особе, Церковь, таким образом, воспитывала патриотическое чувство казачества, как сказали бы мы сегодня, формировала у казаков активную гражданскую позицию. Глядя на этот высокий пример патриотизма казачества, мы можем только сожалеть, что сегодня мы уже не имеем тех средств, для воспитания полноценного гражданина и патриота, какие были доступны нашим предкам. Ибо, как можно объяснить современному подростку, что такое любовь к Родине, к своему народу, если ни с Родиной, ни с народом у подрастающего поколения не существует духовной связи. Нет тех священных символов и лиц, благодаря которым эти высокие чувства возникают и развиваются. Насколько востребованы эти средства сегодня, мы видим из того, с каким интересом и энтузиазмом обсуждался в нашем обществе вопрос об имени России, и какие жаркие дискуссии велись и ведутся до сих пор по поводу преподавания в российских школах основ религиозной культуры. Этот факт дает надежду на то, что нам удастся восстановить тот опыт патриотического воспитания, без которого невозможно существование ни самобытной нации, ни суверенного государства.
Еще одна немаловажная сфера жизни казачества – сфера семейной жизни, являлась предметом самого пристального внимания и попечения со стороны Православной Церкви. Известно, что узы брака в казачьей семье хранились свято и нерушимо. Добрачное целомудрие и чистота брака были настолько естественны, что о таких явлениях, как развод, второй брак или мать-одиночка у казаков и речи быть не могло. Если что-либо подобное в жизни казачьей общины и происходило, то это обязательно вызывало негативную реакцию всей общины, вплоть до разрыва отношений с человеком, совершившим этот аморальный проступок. Даже обсуждение таких поступков допускалось лишь с той целью, чтобы показать, насколько эти пороки вне традиций казачьего семейного быта.
Откуда же такая ревность к чистоте семейной жизни, такая ненависть к моральной нечистоте? Источником такого отношения к семье было то, что заповедь «Не прелюбодействуй» казак запоминал со школьной скамьи. А для развода в христианской семье не могло быть другой причины, кроме нарушения этой заповеди. Вообще, христианство предлагает человеку весьма высокую мерку целомудрия и чистоты: возьмем хотя бы институт монашества, в котором отказ от брачной жизни ради духовного совершенства является одним из обязательных условий. К этой же добродетели целомудрия относится и моногамия семейной жизни христиан: как бы трудно не складывались порой семейные отношения, супруги-христиане призваны побеждать трудности подвигом взаимной любви и смирения. Поэтому, никому бы и в голову не пришло оправдывать эти поступки, которые с ранних лет табуировались в сознании казака емким и сильным словом «грех»…
(380)
